Книга Монстр всегда возвращается. Американские фильмы ужасов и их ремейки - Кристиан Кнёпплер

в том, что постоянные перерождения и мутации жанра ужасов уже давно оторвали чудовищные фрагменты от их истоков и свели их к элементарному воздействию страха, которое, в конце концов, и является основным фокусом жанра.

Другим ключевым фактором для прочтения хоррор-повествований является их развязка, в частности, вопрос о том, побежден ли монстр и восстановлен ли порядок. Все представленные ремейки вносят хотя бы незначительные коррективы в выводы. Но радикальные реверсы - побежденный монстр оказывается триумфатором в ремейке или наоборот - встречаются гораздо реже. Кожаное лицо продолжает контролировать свой участок Техаса в "Техасской резне бензопилой" (2003), а зомби снова завоевывают торговый центр в "Рассвете мертвецов" (2004). Фильм "Безумцы" (2010) превосходит своего предшественника ядерным взрывом, но цикл вспышек и сдерживания возобновляется с тем же успехом. В фильме "Нечто" (1982) однозначное поражение монстра заменено почти полной двусмысленностью, и хотя в фильме 2011 года этот исход сохранен, в нем также добавлена менее двусмысленная частичная победа главного героя-человека. И если в "Хэллоуине" (1978) выживание монстра и продолжающееся нарушение порядка были явными, то в ремейке все с точностью до наоборот. Казалось бы, это значительный разворот, но сомнительно, насколько значимы такие результаты для устоявшихся хоррор-франшиз, в которых всегда есть возможность возвращения монстра в очередном сиквеле (и действительно, очевидная смерть Майкла Майерса отменяется в "Хэллоуине II" (2009)). Таким образом, единственные случаи полного разворота событий встречаются в "Похитителях тел": полная победа стручков в фильме 1978 года является грубой противоположностью полной победы пришельцев и возвращения к геополитическому статус-кво в фильме 2007 года.

Если судить исключительно по судьбе монстров, трудно выделить общую тенденцию среди различных ремейков. Монстры не выглядят более или менее успешными в целом, а если принять во внимание понятие восстановленного или нарушенного порядка, то становится очевидным, что немногие фильмы изначально доверяют возвращению к статус-кво. Два исключения относятся к 1950-м годам: "Нечто из другого мира" (1951) и "Вторжение похитителей тел" (1956), что, казалось бы, подтверждает утверждение Тюдора о том, что жанр переходит от безопасного к параноидальному ужасу примерно в 1960-е годы (Monsters 102-04). Однако даже эти фильмы демонстрируют недоверие к институтам, то же самое относится и к "Вторжению" (2007). Несмотря на то, что последний фильм однозначно уничтожает монстров и восстанавливает прежний порядок, он характеризует это состояние как глубоко ошибочное. Поэтому трудно считать такой исход действительно благоприятным для социально-политического статус-кво. По крайней мере, когда речь идет о сравнении ремейков, выживание монстров само по себе не способно дать решающего понимания, но, к счастью, вторая половина уравнения ужасов предлагает еще больше материала.

Как монстры обновляются между итерациями, так и их мишени должны идти в ногу со временем. Чтобы нападение монстра достигло желаемого эффекта ужаса, нормальность должна быть хотя бы в некоторой степени соотносимой. Таким образом, процесс ремейка включает в себя сознательное обновление персонажей (или жертв) и обстановки, а также бессознательное отражение изменившихся культурных условий и установок. В моей выборке фильмов, снятых в период с 1950-х годов до наших дней, одной из наиболее заметных областей изменений является представление полов и связанных с ними ролей.

В любом фильме гендерные стереотипы присутствуют в изобилии, но есть и явная тенденция к появлению более заметных и независимых женских персонажей.1 Так, в последних версиях "Похитителей тел" (1993, 2007) и "Нечто" (2011) главные герои - мужчины и женщины - полностью заменяют собой повествовательные роли своих предшественников-мужчин. В фильме "Техасская резня бензопилой" (2003) женщина-протагонист усиливается, превращаясь в активного главного героя, а не в выжившего по воле обстоятельств. Менее заметные изменения наблюдаются в "Рассвете мертвецов" (2004), где на смену откровенной, но пассивной главной женской роли приходит несколько более активных персонажей, и в "Безумцах" (2010), где немного улучшен слабый любовный интерес. Однако в обоих фильмах главными героями по-прежнему остаются мужчины. После полностью мужского "Нечто" (1982) "Хэллоуин" (2007), пожалуй, единственный шаг назад, поскольку в нем прежний главный герой отодвигается на вторую половину фильма и поднимается тема эксплуататорского изображения женских тел. Стоит отметить, что любая оценка агентности персонажей производится в контексте жанра ужасов, который обычно оставляет мало места для героических протагонистов или даже полностью развитых персонажей. Виктимизация вполне ожидаема, но имеет значение, терроризируют ли и убивают ли мужские и женские персонажи совершенно разными способами, и кто из них выживает по какой причине. Расширяя представление о последних девушках фильма-слэшера, ремейки демонстрируют как незначительные, так и значительные шаги в сторону более разнообразного изображения полов, сохраняя при этом стереотипы жанра, такие как кричащие женщины-жертвы, часто низведенные до второстепенных персонажей.

Это часто медленное и заикающееся движение вперед, вероятно, разбавлено тем, что может быть прочитано как рост консервативных семейных ценностей. Недавние ремейки демонстрируют небывалый подъем поддержки семейных уз всех видов: романтические партнерства, родственные и нуклеарные семьи или стремление к ним изображаются более ярко и благосклонно. В центре внимания "Вторжения" (2007) - мать, главной заботой которой является безопасность ее ребенка, главная героиня "Техасской бензопилы" (2003) хочет отказаться от образа жизни хиппи, чтобы создать семью, "Хэллоуин" (2007) демонстрирует как неблагополучную, так и идиллическую семейную жизнь, "Рассвет мертвецов" (2004) подчеркивает важность различных человеческих связей в условиях кризиса, и даже радикальное разрешение "Безумцев" (2010) оставляет ядро нуклеарной семьи нетронутым. Разумеется, такое развитие событий не столько указывает на глобальную тенденцию, сколько выявляет различия между конкретным набором фильмов ужасов 1970-х годов, которые резонируют с низким уровнем доверия к отношениям и семейным структурам в свой исторический момент, и их ремейками 2000-х годов. Аналогичные оговорки можно применить и к незаметно возросшему присутствию христианских мотивов или образов от двусмысленного изображения в "Рассвете мертвецов" (2004) и мессианской фигуры Оливера в "Вторжении" (2007), до образов распятия в "Резне бензопилой" (2003) и изгнания из рая, о котором говорят первые кадры "Безумцев" (2010).

Тем не менее, эти тенденции заметно совпадают с дальнейшей дегуманизацией монстров, чтобы соответствовать критериям, которые Вуд наблюдал в "реакционном крыле" ролевого кино в 1980-е годы (192-93). Казалось бы, нынешние ремейки в значительной степени продолжают идеологический путь, описанный Вудом, но, как показал подробный анализ, позиции отдельных фильмов обычно сложнее, чем предполагает политическая дихотомия Вуда. Масштабы идеологического сдвига в жанре также могут быть искажены подбором примеров. Контркультурно настроенный независимый фильм ужасов 1970-х годов привлек большое внимание критиков, но он по-прежнему представляет собой лишь один небольшой (хотя и влиятельный) сегмент про- литического жанра ужасов. Из-за ограниченного масштаба моего исследования я уделил сравнительно меньше внимания другим волнам производства и воспроизводства ужасов, которые могли быть подвержены менее выраженным или даже противоположным идеологическим сдвигам.

Изменение культурных